ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12, СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ, 1989. № 4

УНИВЕРСИТЕТСКАЯ ТРИБУНА

МАРКСИЗМ: ПРОБЛЕМЫ, ПРОТИВОРЕЧИЯ, ПЕРСПЕКТИВЫ

Во 2-м номере нашего журнала была опубликована статья «Противоречия учения Карла Маркса», подготовленная зам. директора ИЭМСС АН СССР А. С. Ципко в качестве основы доклада, с которым он выступил в Московском университете на заседании «Университетской трибуны». Редколлегия, опираясь на предварительную договоренность с автором, планировала опубликовать полностью и его доклад, однако в силу своей занятости Александр Сергеевич это обещание реализовать не смог. Поэтому в публикуемых ниже материалах читатели встретятся с некоторыми полемическими замечаниями участников дискуссии, которые по своему содержанию выходят за рамки оценки опубликованной в журнале статьи. Редколлегия сочла возможным не сводить материалы обсуждения только к проблемам, очерченным А.С. Ципко в нашем журнале, ибо об общей концепции автора читатели, как мы полагаем, могут судить по достаточно частым выступлениям его в периодике, других средствах массовой информации.

В дискуссии приняли участие: А. В. Бузгалин, д. э. н., доцент кафедры политической экономии экономического факультета МГУ; В.И. Коваленко, к. ф. н., доцент кафедры теории социализма философского факультета МГУ; В. В. Платонов, к. ф. н., старший научный сотрудник Академии наук СССР; В. В. Соколов, д. ф. н., профессор кафедры истории зарубежной философии философского факультета МГУ; Л. С. Васильев, д. и. н., профессор, ведущий научный сотрудник Института востоковедения АН СССР; Г. А. Багатурия, д. ф. н., зав. сектором Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС; А. Ю. Че- пуренко, д. э. н., ведущий научный сотрудник Института марксизма- ленинизма при ЦК КПСС; А. И. Колганов, к. э. и., старший научный сотрудник экономического факультета МГУ; М. С. Кудряшова, д. ф. н., профессор кафедры теории социализма философского факультета МГУ; Н. В. Злобин, к. и. н., доцент кафедры политической истории естественных факультетов МГУ; А. В. Рябов, к. и. н., доцент, редактор отдела журнала «Вопросы истории КПСС»; А Н. Клепач, к. э. н., старший преподаватель кафедры политической экономии экономического факультета МГУ; Н. В. Трубникова, младший научный сотрудник кафедры теории социализма философского факультета МГУ; М. И. Колесникова, д. ф. н., профессор кафедры социально-политических теорий МГУ; В. Ф. Борзунов, д. и. н., ведущий научный сотрудник Института истории СССР АН СССР; В. А. Вазюлин, д. ф. н., профессор кафедры истории марксистско-ленинской философии философского факультета МГУ; Р. И. Косолапов, д. ф. н., профессор кафедры социальной философии философского факультета МГУ; А. М. Ковалев, д. ф. н., зав. кафедрой теории социализма философского факультета МГУ.

 

* * *

 

В. А. Вазюлин: Марксизм в нашей стране заливает девятый вал, прямо-таки цунами воинствующей пошлости. Без существенного преувеличения можно сказать, что сочинения современных отечественных критиков К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина по избитости, банальности, духовной низости, эпигонству и невежеству превысили мировые стандарты. В ряду этих «шедевров» не последнее место занимают и плоды «творчества» А. С. Ципко, в том числе тезисы его доклада «Противоречия учения Карла Маркса» (Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12, Социально-политические исследования. 1990. №2).

А. С. Ципко, по сути дела, сводит марксистское учение о социализме к представлениям о нем как о казарменном социализме, однозначно связывает их с пониманием Марксом истории и механизмов её развития, обвиняет его во внутренней противоречивости взглядов на историю, вскрывает, как считает он сам, иллюзии К. Маркса.

Прежде всего о методе ниспровергателя К. Маркса. Внутренние противоречия теории для А. С. Ципко есть нечто абсурдное, безусловно печать немощности, иллюзорности теории, единство представляется ему чем-то совершенно исключающим внутренние противоречия. «До тех пор, — пишет он, — пока наш перестроечный фундаментализм будет глух ко всем этим коренным, структурным проблемам марксистской теории, к ее внутренним противоречиям, он будет тормозом движения нашей мысли, противником демократии на деле.

Да, если судить о марксизме на основании того, что мыслил о себе и своем социальном учении Карл Маркс, то двойственная, неоднозначная оценка научного социализма недопустима. Сам Маркс, главное, полагал, что в его системе все едино, все согласовано. Но ведь это не так.

Маркс не сводил концы с концами не только в частностях ...но и в главном...» (там же. С. 77).

И наш критик бросается головой вниз с высоты своего теоретического величия в бездну «абсурдных» взглядов К. Маркса, не замечая того, что бросился-то он в мелкую лужу своих представлений о Марксе.

С точки зрения диалектического метода всякая живая, развивающаяся теория с необходимостью содержит в себе внутренние противоречия, разрешение которых ведет к более развитой теории. Внутренние противоречия отсутствовали бы лишь в случае абсолютно завершенной системы. Естественно, в понимании К. Марксом истории были и не могли не быть такие противоречия[1]. Но противоречия противоречиям рознь. А. С. Ципко не видит, не вскрывает в марксизме противоречия, являющиеся источником развития. Для него противоречия существуют только в одном виде — в виде чего-то абсурдного, и воюет он с догматическим представлением о марксизме.

Основное содержание критических произведений А. С. Ципко заимствовано у Э. Бернштейна (то ли непосредственно из первоисточника, то ли косвенно — это пусть решает он сам). Причем по сравнению с Э. Бернштейном, который был довольно талантлив и ощущал гений К. Маркса, грандиозность его идей, нащупывал какие-то не решенные им проблемы, автор тезисов воспринимает К. Маркса плоско, через призму догматизма, и к действительным трудностям развития марксова понимания истории и всего марксизма в целом почти совсем не приближается.

Для А. С. Ципко вопрос стоит только так: либо внутренние противоречия теории, либо ее единство, третьего не дано. Это сугубо метафизический подход к делу, понимание системы как совершенно замкнутой, неразвивающейся, неподвижной, абсолютной.

Фактически с позиции метафизического метода (возможно, и неосознанного) он ищет и «находит» изъян в марксовых воззрениях на историю. А. С. Ципко считает, что «материалистические и идеалистические истоки его (К. Маркса. — Авт.) учения так и не смогли соединиться в нечто целостное в его мировоззрении, так и противостоя, борясь друг с другом.

С одной стороны, Маркса можно рассматривать как материалиста в понимании истории, противника волюнтаризма, внешнего волевого воздействия на естественный ход событий» (там же). «Но в то же время в марксизме, в его понимании жизни и истории очень много от немецкого трансцендентального идеализма, от убеждения, что самосознание «Я» творит и созидает мир» (там же. С. 78).

В понимании К. Марксом истории действительно есть две стороны, хотя и не в таком виде, не в таком смысле, как представляет А. С. Ципко. Он признает, с одной стороны, естественноисторический характер развития общества, а с другой — активность людей, их деятельность, их воздействие на ход истории. Для метафизика обе эти стороны несовместимы, для него возможно признание либо того, либо другого, единство противоположностей для него нонсенс, абсурд, чепуха.

Как метафизик и понимает взгляды К. Маркса А. С. Ципко. И цитирует его он как метафизик. Да, конечно, К. Маркс смотрит «на развитие экономической общественной формации как на естественноисторический процесс» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 10). Поэтому, считает он, общество «не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами» (там же). Но А. С. Ципко, взяв эти слова, не завершает мысль К. Маркса. У Маркса далее следует: «Но оно может сократить и смягчить муки родов» (там же).

Полная цитата недвусмысленно свидетельствует о том, что К. Маркс отдавал себе отчет в наличии двух сторон и соотносил их друг с другом. Только у него было иное, чем у А. С. Ципко, понимание этих сторон.

Заподозрить К. Маркса в том, что он не соотносил их друг с другом, может человек, либо сознательно искажающий существо вопроса, либо невежественный и ограниченный.

Вторая попытка цитировать К. Маркса столь же «удачна», как и первая, она даже, пожалуй, более рельефно позволяет понять искажение автором тезисов мыслей К. Маркса и Ф. Энгельса. «Ведь Маркс и Энгельс не один раз писали о том, что они смотрят на самоотрицание, саморазрушение капитализма как на автоматический процесс. Они декларировали этот взгляд на историю в самом начале своей теоретической деятельности» (Ципко Л. С. Указ. соч. С. 78). «Частная собственность, — утверждали Маркс и Энгельс в своей первой совместной работе, в «Святом семействе»,— в своем экономическом движении сама толкает себя к своему собственному упразднению ... она делает это только путем не зависящего от нее, бессознательного, против ее воли происходящего и природой самого объекта обусловленного развития» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 39).

У К. Маркса и Ф. Энгельса речь идет о закономерном, но не автоматическом процессе. Фокус, проделываемый А. С. Ципко с их словами, очень прост, но на поверхностных людей он действует безотказно — вырывание одной стороны рассуждения из контекста и придание ей произвольного содержания.

На самом деле приведенным словам К. Маркса и Ф. Энгельса предшествует их рассуждение о младогегельянской «критической критике», без связи с которым нельзя верно понять эти слова. Прошу простить за длинную цитату, но она здесь необходима.

Критическая критика, отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, «из бедности и богатства делает одно целое» и «к этому целому как таковому обращается с вопросом о предпосылках его существования», — вопросом тем более излишним, что критика сама ведь только что сотворила это «целое как таковое», и, стало быть, само это сотворение означенного целого критикой и является предпосылкой его существования.

Опрашивая у «целого как такового» о предпосылках его существования, критическая критика тем самым на истинно телеологический манер ищет этих предпосылок вне этого «целого». Критическая критика движется вне того предмета, который она как будто бы исследует. В то время как вся эта противоположность бедности и богатства есть не что иное, как движение ее обеих сторон, в то время как именно в природе обеих этих сторон заключается предпосылка существования целого, критическая критика избавляет себя от изучения этого действительного движения, образующего целое, чтобы получить возможность заявить, что она как спокойствие познавания выше обеих сторон противоположности, что ее деятельность, сотворившая «целое как таковое», одна только в состоянии уничтожить сотворенную ею абстракцию.

Пролетариат и богатство — это противоположности. Как таковые они образуют некоторое единое целое. Весь вопрос в том, какое определенное положение каждый из этих двух элементов занимает внутри противоположности. Недостаточно объявить их двумя сторонами единого целого.

Частная собственность как частная собственность, как богатство (здесь имеется в виду капиталистическая частная собственность.— Авт.) вынуждена сохранять свое собственное существование, а тем самым и существование своей противоположности — пролетариата. Это — положительная сторона антагонизма, удовлетворенная в себе самой частная собственность.

«Напротив, пролетариат как пролетариат вынужден упразднить, самого себя, а тем самым и обусловливающую его противоположность — частную собственность, — делающую его пролетариатом. Это — отрицательная сторона антагонизма, его беспокойство внутри него самого, упраздненная и упраздняющая себя частная собственность» (там же).

А теперь, если вспомнить вышеприведенные слона А. С. Ципко, взятые из работы К. Маркса и Ф. Энгельса, и сравнить с самой работой, то в ней непосредственно вслед за ними следует мысль о том, что частная собственность толкает себя к упразднению «только путем порождения пролетариата как пролетариата» (там же).

Итак, у К. Маркса и Ф, Энгельса говорится об единстве противоположностей: богатства и нищеты, капиталистической частной собственности и пролетариата. Весь мир капиталистической частной собственности есть, по К. Марксу и Ф. Энгельсу, единство этих противоположностей, в природе обеих противоположностей — предпосылка существования целого, в борьбе этих единых противоположностей происходит развитие вплоть до упразднения целого.

А. С. Ципко же вырывает из текста одну из сторон, одну из противоположностей, ту, которую К. Маркс и Ф. Энгельс считали положительной, сохраняющей свое собственное существование, отвлекается от антагонизма богатства и пролетариата, от стороны отрицательной, от упраздненной и упраздняющей себя частной собственности, от процесса упразднения этой частной собственности в качестве развития объективных общественных отношении как борьбы противоположных сил — пролетариата и буржуазии, и приписывает К. Марксу и Ф. Энгельсу взгляд, согласно которому частная собственность в таком виде и есть то, что само себя упраздняет, будто К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали самоотрицание, саморазрушение капитализма как автоматический процесс.

Аналогично трактуется и еще одно место из работ К. Маркса и Ф. Энгельса. Чего тут больше — невежества или клеветы на К. Маркса и Ф. Энгельса? Но то, что это метафизическое истолкование воззрений основоположников марксизма, несомненно.

Покончив с одной стороной — с приписыванием К. Марксу взгляда па историю как на автоматический процесс и квалифицировав в этом смысле К. Маркса как материалиста, А. С. Ципко переходит ко второй стороне: «Фихтевский «толчок», его учение о творящем самосознании превращаются у коммунистов Маркса и Энгельса в идею революции, в мысль о конструктивности насилия, творящего новый мир» (Ципко А. С. Указ. соч. С. 78).

Конечно, после того как К. Марксу приписан взгляд на историю как на процесс, совершенно оторванный от воздействия на него деятельности людей, приписывание другой нелепости — признания активности самосознания в качестве творца мира — вполне естественно для А. С. Ципко.

Но тот, кто внимательно вдумался хотя бы в процитированные мной мысли К. Маркса и Ф. Энгельса из работы «Святое семейство», может понять, что как раз против этого взгляда они борются, критикуя младогегельянцев. А. С. Ципко же приписывает К. Марксу и Ф. Энгельсу младогегельянские, субъективно-идеалистические представления.

К. Маркс и Ф. Энгельс трактовали естественный ход истории как результат, форму, процесс деятельности людей. «Каков бы ни был ход истории, люди делают ее так: каждый преследует свои собственные, сознательно поставленные цели, а общий итог этого множества действующих по различным направлениям стремлений и их разнообразных воздействий на внешний мир — это именно и есть история. Вопрос сводится, стало быть, также к тому, чего хочет это множество отдельных лиц» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 306). Люди преследуют каждый свои цели, добиваются удовлетворения своих желаний, потребностей, и делают они это при обстоятельствах, которые им даны объективно: каждое новое поколение вынуждено считаться с тем, что унаследовано от прошлых поколений. Общество возникает, существует, развивается при определенных природных предпосылках; деятельность каждого человека обусловлена также устройством его организма.

Таким образом, история, по К. Марксу, Ф. Энгельсу, В. И. Ленину, есть ни нечто, совершающееся помимо деятельности людей и совершенно независимое от нее, ни сугубо произвольная, абсолютно свободная деятельность, но это есть активность, преобразование, деятельность при определенных материальных предпосылках. К. Маркс и Ф. Энгельс, В. И. Ленин не придерживались ни экономического детерминизма, согласно которому экономика автоматически определяет развитие общества, ни субъективно-идеалистического взгляда, согласно которому самосознание «Я» творит мир или отдельные «критические критики», «критические личности» произвольно создают историю. Их взгляд диалектико-материалистический, он состоял в том, что материальные отношения складываются «помимо воли и сознания человека, как (результат) форма деятельности человека, направленной на поддержание его существования» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 149), материальные отношения в конечном счете определяют идеологические отношения при наличии у последних относительной самостоятельности и обратного воздействия на материальные отношения.

Законы развития общества есть законы-тенденции, складывающиеся и существующие как процесс и результат взаимодействия людей, несомненно, преследующих свои цели, добивающихся исполнения своих желаний, удовлетворения своих потребностей, следовательно, активно действующих.

Идея революции в марксизме отнюдь не представляет собой, как думает (или делает вид, что так думает) А. С. Ципко, внешний толчок, осуществляемый некоторыми лицами, которые исходят только из самосознания своего «Я» по отношению к автоматически совершающейся истории. Революция, согласно К. Марксу, Ф. Энгельсу, В. И. Ленину, назревает тогда, когда в деятельности масс людей, направленной на поддержание их существования, складываются объективные возможности для существенного, коренного улучшения этой деятельности. Для реализации таких возможностей необходима специальная деятельность.

А. С. Ципко окарикатурил идею коммунистической революции (впрочем, он здесь следует традиции, заложенной Э. Бернштейном и К⁰), приписав К. Марксу веру в то, что кучка пролетарских революционеров по своему произволу совершит пролетарскую революцию, воздействуя на автоматический ход событий.

Пролетарские революционеры могли ошибаться в оценке степени зрелости материальных и других предпосылок для совершения революции. Но ни К Маркс, ни Ф. Энгельс, ни В. И. Ленин не разделяли мелкобуржуазного по своей природе, субъективно-идеалистического взгляда на революцию как на действие, осуществляемое по произволу группы революционеров. И если они говорили об ускорении хода событий, то при этом стремились опираться на объективно существующие тенденции, на возможности самого исторического процесса. При этом ошибки, конечно, не исключены. Но, думаю, и сам А. С. Ципко не претендует на божественную непогрешимость и всезнание.

Неспособность А. С. Ципко представить возможность понимания взглядов классиков марксизма не иначе как в виде сочетания идеи автоматизма хода истории с идеей чисто самопроизвольной деятельности кучки революционеров свидетельствует о том, что он, рассуждая о них, как в зеркало смотрит на свои собственные взгляды, полагая, что материализм может быть только созерцательным, что его невозможно сочетать с признанием преобразующей деятельности людей в принципе, что активность, деятельность могут быть поняты лишь идеалистически, как чисто духовная деятельность.

Изображая К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина субъективными идеалистами, людьми, желавшими по своему произволу изменить ход истории, А. С. Ципко, с его точки зрения, вполне логично утверждает, что именно революция — первоисточник насилия, а революционеры — чудовища, порождающие насилие, стремящиеся к нему, всячески оправдывающие и со страстью осуществляющие его.

Послушать А. С. Ципко, так у революционера только и наслаждения, что насилие; жизнь не в жизнь ему, если он кого-то не убьет или не посадит в тюрьму; убивает революционер только беззащитных и невинных, которые образуют подавляющее большинство населения; особенно лакомы для него культурные, образованные, духовные люди.

Опять возникает вопрос: что это — ожесточенное невежество (которое ныне довольно широко распространено) или злоба клеветника? Конечно, если бороться со своей тенью, то ее легко победить, например, закрыв глаза.

Классики марксизма исходили из факта наличия классов и борьбы между ними, из внутренней связи капиталистического богатства и нищеты, угнетения, эксплуатации...

Именно этими и подобными взглядами классиков марксизма, верно отражавшими и, утверждаю, ныне отражающими капиталистическую действительность (десятки миллионов людей, умирающие от голода в странах «третьего мира», т. е. на периферии капитализма как мировой системы,— не пустяк, хотя наши нынешние идеологи и хотят замолчать или исказить социальную природу данного факта), пренебрегает А. С. Ципко.

Если проигнорировать тот факт, что основоположники марксизма исходили из признания реально существующих при капитализме угнетения, эксплуатации, из того, что капиталистическое богатство порождается угнетением, нищетой, эксплуатацией (еще раз, говоря в особенности о нищете, хочу напомнить положение масс в странах «третьего мира», этой части мировой системы капитализма); если проигнорировать то обстоятельство, что революции совершаются не по произволу отдельных «насильников-сладострастников» (как изображает революционеров А. С. Ципко), а имеют своей необходимой предпосылкой угнетение, экономическое, материальное и духовное насилие, ставшее нетерпимым для масс; если проигнорировать также и то, что попытки, стремление масс освободиться от угнетения встречают сопротивление эксплуататоров, прибегающих и к открытому насилию; если проигнорировать то, что согласно марксизму революционеры выступают за насилие как лишь за ответную, вынужденную меру, то, конечно, можно вдоволь натешиться измышлениями о том, будто в соответствии со взглядами К. Маркса именно революционеры порождают насилие и патологически во что бы то ни стало хотят его осуществить.

Никто пока не опроверг эти утверждения марксизма. Нет достаточных доказательств, действительно научного обоснования! Противники этих идей К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина выдвигают либо (вполне в духе нашего времени) заклинания, эмоции, модные обыденные представления, либо извращения и клевету, используя свое подавляющее преобладание в средствах массовой информации. Контраргументацию ни слушать, ни слышать не хотят. Выдвигаемые же аргументы скорее представляют собой псевдоаргументы. Вот, например, А. С. Ципко заявляет: «Идея революции, сокращения мук рождения общества вольно или невольно провоцировала волюнтаризм, соблазн побыстрее начать принуждение к новой, ассоциативной жизни. Ведь, строго говоря, точно, научно определить момент самоисчерпания капитализма невозможно. Это понятно только задним числом, когда гибель его наступила. Но до тех пор, т. е. пока он существует, развивается, трудно не ошибиться при оценке состояния его здоровья. Тогда кризис перепроизводства мог быть и свидетельством его стремления перейти на более высокий, совершенный уровень развития, и свидетельством наступающей гибели...

Да, Маркс и Энгельс настаивали на том, что переход к социализму возможен только тогда, когда капитализм себя исчерпает. Но проблема состоит в том, что основатели научного социализма не оставили нам критериев, по которым мы могли бы определить меру его зрелости» (Ципко А. С. Указ. соч. С. 81).

Здесь опять мы имеем дело с привычным для А. С. Ципко либо непониманием, либо искажением взглядов основоположников марксизма.

Во-первых, нетерпение может проявляться у людей при любой, сколь угодно развитой теории, и ссылаться на нетерпение как на признак незрелости теории по меньшей мере неправомерно.

Во-вторых, это только с точки зрения метафизика кризис перепроизводства либо свидетельство стремления капитализма перейти на более высокий, совершенный уровень развития, либо свидетельство наступающей гибели. С точки же зрения диалектика К. Маркса, кризис перепроизводства — свидетельство и того и другого, причем сама гибель капитализма рассматривается как процесс.

В-третьих, К. Маркс, вопреки утверждению А. С. Ципко, оставил нам критерии, по которым мы могли бы определить меру зрелости капитализма. Конечно, как всякие научные критерии они могут и должны уточняться, совершенствоваться, конкретизироваться, развиваться, но они в марксизме есть. В целом это марксистская теория капитализма, критерием зрелости капитализма как такового является общественный характер производства, впервые проявляющийся при его переходе на стадию машинного производства. Для социализма материальные предпосылки возникают и сформировываются тогда, когда общественный характер производства становится господствующим. Достижение зрелости капитализма, возможностей его коренного преобразования — это процесс.

Я выделяю здесь один, хотя и главный, критерий зрелости капитализма как системы с точки зрения возможностей его социалистического преобразования. В развернутом виде данные критерии даются, повторяю, в марксистской теории в целом.

Ошибки, субъективизм возможны при всякой теории, в частности, потому, что ни одна теория не представляет собой воплощенную абсолютную истину. Но отсюда не следует, что теория не имеет значения для практики. Научная теория, если ее не отрывать от практики и постоянно соотносить с нею, дает практике ориентиры, освещает ей путь, позволяет более осознанно, целенаправленно осуществлять практические преобразования.

Попытка А. С. Ципко представить марксизм как веру, притом ведущую-де к неслыханным страданиям большинства человечества, — это выворачивание действительного положения дел наизнанку. Свою эклектику, винегрет своих материалистических и субъективно-идеалистических представлений А. С. Ципко приписывает К. Марксу. В отличие от настоящего винегрета винегрет взглядов изготовляется ныне «ведущими» идеологами в таком изобилии, что это грозит эпидемическим распространением мозгового несварения.

[с. 48-55]

---